Затхлый воздух подземелий пропитан пылью и болью. Стук каблуков раздается гулким эхом по извилистым коридорам. Пленник ухмыляется. Обессилено, глупо и кровожадно. Железная дверь отворяется тяжело, с протяжным криком гвоздей и петель. Тусклый свет факела режет глаза, озаряя истощенное лицо заключенного. Сквозь спутанные черные волосы на гостью устало смотрят золотистые глаза, и тень безумия пролетает в этом взгляде. Иссохшие губы растягиваются в ужасающем оскале, девушка испуганно хватает руку стражника.
-Ваше Высочество?- с беспокойством окликает ее рыцарь.
-Ничего, ничего,- шепчет она исступленно, но руки предательски дрожат.- Минутная слабость.
-Ваше… Высочество!- шипит пленник сквозь смешок.- Разве вы не видите эти цепи?
Слова его обрывисты, словно каждый вдох приносит нестерпимые муки. Но ужасающий оскал все еще не сходит с измученного лица.
Загорается новый факел, и в полумраке появляется тонкое тело безумца. Некогда изящная рубашка висит теперь грязными лохмотьями, черные брюки изорваны и испачканы кровью, уже и не вспомнить чьей. Бледные босые ноги едва касаются грязного холодного пола камеры, а тонкие запястья застыли в черных кандалах. Все тело пленника обхвачено толстыми цепями, как сердце венами и артериями. Когда-то стражники так и звали его- «сердце подземелья». Вечно бьющиеся, вечно звенящее своими оковами мрачное приведения великого замка. Но голод давно истощил это тело, оставив лишь бессилие и безумие.
Принцесса делает неуверенный шаг, храбриться, напускает надменность и уверенность на детское личико, но в последний момент голос предательски срывается:
-Готов ли ты покаяться?
-А вы?- безумец поднимает голову, и глаза его загораются странным, пугающим светом.- Готовы покаяться?
-Мы не совершили ничего дурного, Кровавый граф.
-Это имя мне дали люди. Я не граф. И не человек,- лишь на мгновение лицо его искажается гримасой ненависти, так хорошо знакомой каждому, кто помнит «Темный век».
-Нам не в чем каяться, Дамиан.
-Покайтесь в моей жизни. Покайтесь в том, что я живу на этом свете. Покайтесь в чистоте ваших изнеженных ручек в белых перчатках. Дважды! Дважды я просил убить меня! Покайтесь в смерти той девушки, чья жизнь стоила всего вашего королевства, каждой вашей грешной душонки! Ооооо, вам есть, что сказать на закланье.
-Она мертва, и никто не мог ее спасти.
Резким движением узник подался вперед, пронзительный визг цепей пронесся по подземелью. Принцесса застывает в холодном ужасе, по телу проносится холодная дрожь. Горячее дыхание врага обжигает маленькое королевское ухо.
-Убеждай. Себя. В. Этом.
Кандалы больно ранят запястья, и узник обреченно отступает перед жалким кусом железа. Принцесса стоит на месте, не смея пошевелиться, пока крепкая рука охраны не ложится на ее плече.
-Он вас не ранил?
-Нет.
-Пойдемте, это бесполезно.
Шаги удаляются. Стук каблуков медленно тает в темноте коридоров. Лишь тихий скрип цепей будоражит тишину опустевшего подземелья. Пленник вспоминает, как нежное тело невинной девушки дрожало на его руках, как умолял он вырвать его сердце и спасти это светлое создание. Но холодны взгляды знати, непреклонна новая королева.
Он вспоминает свои безумства. Огонь, крики и бесконечная боль, что ни на минуту не оставляла его, что поникала в сны и отравляла мечты. В памяти с болью и нежностью возникает полет… Сладкое ощущение свободы от себя, от земли, от ненависти, от отчаянья. То, что лишь на миг заглушало гнев, но что одно мгновение перед бессмертием, перед вечностью? Что секунда счастья перед годами гнева, мщения и безумия?
Он вспоминает пленение. Холодные цепи. Мольбу о смерти, вторую просьбу в бесконечной драконьей жизни и второй отказ. Они считают себя милосердными, Они решили пожалеть его, подарить жизнь. И измучить, отобрав последнее- крылья. Тогда, сотню лет тому назад, Королева упивался властью над безумцем, жалким зверем и «кровавым графом», наслаждалась болью чудовища. В насмешку, повелительница заточил его не за массовые казни, даже не за служение «Темной власти», а за убийство королевской дочери, нежной и робкой принцессы. Именно той, за которую он был готов отдать жизнь. Немногие знают, что произошло в ночь переворота. Лишь Королева да мимолетное пламя свечи хранят эту тайну в старинном замке среди скал. Никто не увидит бесконечных подвалов, никто не узнает, что таит в себе непроглядная тьма коридоров…
Лишь изредка тихий голос разрывает ночную тишину. Сквозь боль и усталость вырывается слабое пение, и облезлые крысы замирают на мгновение, настороженно прислушиваясь к незнакомым звукам. Эхо разносит незамысловатые напевы по мрачным коридорам, разбавляя слова с густой тьмой и холодом мертвых подземелий. И старая, давно позабытая легенда вновь оживает в устах сказителя, чтобы снова сгинуть во власти забвения и навеки погаснуть в сырости каменных глыб, подобно миллионам молитв и рыданий пленником. Но сейчас момент ее торжества, мимолетного и таинственного:
- Сердце дракона вырви из груди,
Горячо забьется оно в твоих руках.
Кубок серебряный для крови ты найди,
И снова затеплится жизнь в чужих устах.
А ветер подхватит слова, лишь на мгновение задержав их в воздухе, разорвет каждый звук на сотню маленьких частиц и разнесет по дремлющему королевству. Но никто не заметит этого движения. Лишь ребенок или юная девушка вздрогнет вдруг от неясного ощущения чужой боли, опасливо взглянет на темную комнату и, уже собираясь спать, вдруг почувствует на щеке мокрый след. А наутро забудет, как всякий человек забывает свои глупые, быстротечные сны.